"Опасные связи", отпустите меня уже, пожалуйста! Я стану хорошей девочкой и перестану быть такой мразотой, какой пребываю сей час.
Письмо 141Письмо 141
От маркизы де Мертей к виконту де Вальмону
Боже мой, виконт, до чего мне надоело ваше упорство! Не все ли вам
равно, что я молчу? Уж не думаете ли вы, что я молчу потому, что мне нечего
сказать в свою защиту? Если бы все было в этом! Но дело в том, что мне
трудно об этом писать!
Скажите мне правду: сами вы себя обманываете или меня хотите обмануть?
Ваши слова и поведение настолько противоречат друг другу, что у меня
остается выбор лишь между этими двумя мнениями: какое из них - истинное? Что
вы хотите от меня услышать, когда я сама не знаю, что и думать?
Вы, как видно, вменяете себе в великую заслугу последнюю сцену между
вами и президентшей. Но что она доказывает в пользу вашей системы или против
моей? Уж наверно, я никогда не говорила вам, что вы любите эту женщину
настолько, чтобы не изменять ей, чтобы не пользоваться любым случаем,
который покажется вам приятным или удобным. Я не сомневалась даже, что вам
более или менее безразлично утолять с другой, с первой попавшейся женщиной
даже такие желания, которые могла возбудить в вас только эта. И я не
удивлена, что благодаря своему душевному распутству, оспаривать которое у
вас было бы несправедливо, вы однажды совершили вполне обдуманно то, что
сотни раз делали просто так, при случае. Кому не ведомо, что так вообще
принято в свете, что таков обычай, которому следуете вы все, от негодяя до
самого избранного? Кто в наши дни от этого воздерживается, слывет
мечтательным. А я, кажется, вас за этот порок не упрекаю!
Тем не менее я говорила, и думала, и теперь еще думаю, что вы свою
президентшу любите. Конечно, не слишком чистой и не слишком нежной любовью,
но такой, на какую вы способны. Такой, к примеру, которая заставляет вас
обнаруживать в женщине прелести и качества, коих на самом деле у нее нет,
ставить ее на особое место, а всех других отодвигать во второй разряд.
Словом, такой, какую, по-моему, султан может питать к любимой султанше, что
не мешает ему порою предпочесть обыкновенную одалиску. Сравнение это
представляется мне тем более верным, что, подобно восточному султану, вы
никогда не бываете возлюбленным или другом женщины, а всегда ее тираном или
рабом. Поэтому я совершенно уверена, что вы бесконечно унижались и
раболепствовали, чтобы вновь войти в милость у этого предмета вашей страсти,
и, охваченный ликованием, что это вам удалось, вы, как только, по вашему
мнению, наступила минута прощения, оставляете меня ради этого великого
события.
И если в своем последнем письме вы не говорите исключительно об этой
женщине, то потому, что не хотите беседовать со мной - о самых важных своих
делах. Они представляются вам столь значительными, что в своем молчании на
этот счет вы усматриваете какое-то наказание мне. И после того как вы дали
сотни доказательств решительного предпочтения, отдаваемого вами другой
женщине, вы спокойно спрашиваете меня, имеются ли у вас со мной сейчас
какие-либо общие интересы? Берегитесь, виконт, уж если я вам отвечу, то
сказанного обратно не возьму. И я уже слишком много говорю, если остерегаюсь
давать сейчас ответ. Поэтому я твердо решаю умолкнуть.
Все, что я могу сделать, - это рассказать вам одну историю. Может быть,
у вас не хватит времени прочесть ее или уделить ей внимание, необходимое для
того, чтобы понять ее как должно? Что ж, воля ваша. В худшем случае мой
рассказ пропадет даром.
Один мой знакомый, подобно вам, вступил в связь с женщиной, не
доставлявшей ему много чести. Временами у него хватало ума понимать, что
рано или поздно от этого приключения ему будет один вред. Но хоть он и
стыдился, а мужества для разрыва у него не хватало. И положение его
оказывалось тем сложнее, что он хвастался перед своими друзьями, будто ничто
не стесняет его свободы, а ведь он отлично знал, что чем яростнее
защищаешься от обвинения, что сделал глупость, тем становишься смешней. Так
он и жил, не переставая изображать собою дурака, а затем говорить: "Не моя в
том вина". У этого человека была приятельница, которая едва не поддалась
соблазну выставить его всем напоказ в этом состоянии опьянения и тем самым
раз и навсегда сделать его смешным. Все же великодушие пересилило в ней
коварные поползновения, а может быть, оказались иные причины - и она
попыталась использовать последнее средство, чтобы при всех обстоятельствах
иметь право сказать, как ее друг: "Не моя в том вина". С этой целью она
послала ему без всяких пояснений нижеследующее письмо, как лекарство,
которое могло бы оказаться полезным при его недуге:
"Все приедается, мой ангел, таков уж закон природы: не моя в том вина.
И если мне наскучило приключение, полностью поглощавшее меня четыре
гибельных месяца, - не моя в том вина.
Если, например, у меня было ровно столько любви, сколько у тебя
добродетели - а этого, право, немало, - нечего удивляться, что первой пришел
конец тогда же, когда и второй. Не моя в том вина.
Из этого следует, что с некоторых пор я тебе изменял, но надо сказать,
что к этому меня в известной степени вынуждала твоя неумолимая нежность. Не
моя в том вина.
А теперь одна женщина, которую я безумно люблю, требует, чтобы я тобою
пожертвовал. Не моя в том вина.
Я понимаю, что это - отличный повод обвинить меня в клятвопреступлении.
Но если природа наделила мужчин только искренностью, а женщинам дала
упорство, - не моя в том вина.
Поверь мне, возьми другого любовника, как я взял другую любовницу. Это
хороший, даже превосходный совет. А если он придется тебе не по вкусу, - не
моя в том вина.
Прощай, мой ангел, я овладел тобой с радостью и покидаю без сожалений:
может быть, я еще вернусь к тебе. Такова жизнь. Не моя в том вина".
Сейчас не время, виконт, рассказывать вам о том действии, которое
возымела эта последняя попытка, и о ее последствиях, но обещаю сообщить вам
об этом в ближайшем же письме. В нем же вы найдете и мой ультиматум
касательно вашего предложения возобновить наш с вами договор. А до того -
говорю вам просто: прощайте...
Кстати, благодарю за подробности относительно малютки Воланж. Это -
статейка для газеты злословия, мы пустим ее на другой день после свадьбы.
Пока же примите мои соболезнования по случаю утраты наследника. Добрый
вечер, виконт.
"Опасные связи", отпустите меня уже, пожалуйста! Я стану хорошей девочкой и перестану быть такой мразотой, какой пребываю сей час.
Письмо 141
Письмо 141